Оригинал взят у cold_knife в Великая княжна Ольга Николаевна

Царственные родители решили, что если родится мальчик, то назовут его Павлом, если девочка - Ольгой, что было одобрено Императрицей Марией Феодоровной. Родилась Царевна Ольга в Царском Селе 3 ноября 1895 года, в 9 часов пополудни. Крещена придворным протопресвитером и духовником Янышевым в церкви Царскосельского дворца 14 ноября — в день рождения императрицы Марии Феодоровны и в первую годовщину бракосочетания её родителей; восприемниками её были императрица Мария Феодоровна и великий князь Владимир Александрович; по причащении новорождённой, императрица Мария Феодоровна возложила на неё знаки ордена Св. Екатерины. Родители не могли нарадоваться появлению ребенка.

Ольга и её младшая сестра Татьяна составляли «большую пару». Девочки жили в одной комнате, спали на походных кроватях, носили одинаковую одежду и были очень дружны, несмотря на значительную разницу темпераментов.

С детства Ольга росла очень доброй и отзывчивой. Она глубоко переживала чужие несчастья и всегда старалась помочь. Так же Ольге приписывается излишняя вспыльчивость и раздражительность. Стоит отметить, что она единственная из четырёх сестёр могла открыто возражать отцу с матерью и очень неохотно покорялась родительской воле, если этого требовали обстоятельства.

«Старшая Ольга Николаевна отличалась быстротой сообразительности и, будучи весьма рассудительной, в то же время проявляла своеволие, большую независимость в обращении и высказывала быстрые и забавные возражения... Она усваивала все чрезвычайно быстро и умела высказывать своеобразное мнение относительно того, что она изучала. <...> Она очень любила читать в часы, свободные от занятий» (П. Жильяр).

Ольга больше других сестёр любила читать, позднее она начала писать стихи. Учитель французского языка и друг императорской семьи Пьер Жильяр отмечал, что Ольга лучше и быстрее сестёр усваивала материал уроков. Это давалось ей легко, от того она иногда ленилась.

Ольга Николаевна Романова отличилась способностями в изучении наук, любила уединение и книги. Великая княжна была очень умна, у нее отмечались творческие способности. Вела себя Ольга со всеми просто и естественно. Княжна была удивительно отзывчива, искренна и щедра.

Софи Бухсгевден оставила такое описание Великой Княжны Ольги: "Ольга Николаевна была замечательно умна и способна, и учение было для нее шуткой, почему Она иногда ленилась. Характерными чертами у нее были сильная воля и неподкупная честность и прямота, в чем Она походила на Мать. Эти прекрасные качества были у нее с детства, но ребенком Ольга Николаевна бывала нередко упряма, непослушна и очень вспыльчива; впоследствии Она умела себя сдерживать. У нее были чудные белокурые волосы, большие голубые глаза и дивный цвет лица, немного вздернутый нос, походивший на Государев".

«Великая Княжна Ольга Николаевна любила проводить время за книгами и рукоделием, хозяйством интересовалась мало. Также любила музыку и пение. Писала дневники и стихотворения. Характер ее мягкой и доброй души был более похож на характер отца; также и наружным своим видом она больше походила на отца, чем мать. Это была дочь отца» (игумен Серафим (Кузнецов)).

По мнению С. Я. Офросимовой, в строгом смысле слова нельзя назвать красивой, «но все Ее существо дышит такой женственноcтью, такой юностью, что Она кажется более чем красивой».

Первая дочь Александры Федоровны Романовой, унаследовала от матери черты лица, осанку, а так же волосы золотистого оттенка. От Николая Александровича же дочь унаследовала внутренний мир. Ольга, как и её отец, обладала удивительно чистой христианской душой.

«Она любила простоту и обращала мало внимания на одежду. Ее моральный облик напоминал мне ее отца, которого она любила больше всего на свете. Она была по-настоящему верующей» (С. Гиббс).

Ольга была блондинкой с несколько неправильными чертами лица, слегка вздернутым носиком и сверкающими синими выразительными и добрыми глазами. Прекрасный цвет лица и милая улыбка придавали ЕЕ облику юную свежесть и прелесть.

«Она унаследовала много черт отца. Она на меня производила своей ласковостью, всей собой также чарующее впечатление милой, хорошей русской девушки. Она не любила хозяйства. Она любила уединение и книги. Была она начитанна. Вообще она была развита. Она, мне кажется, гораздо больше всех их в семье понимала свое положение и сознавала опасность его. Она страшно плакала, когда уехали отец с матерью из Тобольска. Может быть, она сознавала тогда что-нибудь. Она производила на меня впечатление человека, который что-то неудачно пережил. Бывало, она смеется, а чувствуешь, что ее смех сверху, а там, в глубине души, ей вовсе не смешно, а грустно. Так же, как и отец, она была со всеми окружающими проста и ласкова, предупредительна и приветлива. Она больше других любила, кажется, Марию Николаевну» (К. М. Битнер).

Сравнивая Великих Княжон, авторы мемуаров называют самой красивой из них Татьяну либо Марию, однако сходятся во мнении, что, уступая им в красоте, Ольга Николаевна обладала очарованием, привлекавшим к ней симпатии с первого взгляда.

В свободное время Ольга Николаевна Романова любила кататься на лошадях, общаться с братом - царевичем Алексеем, играть на рояле. Когда Ольге стали выдавать первые деньги на личные нужды, она первым делом решила оплатить лечение ребенка - инвалида, которого, во время прогулок, она часто видела. Мальчик сильно прихрамывал и ходил с костылями. Ольга долго откладывала часть личных денег на лечение мальчика.

Юлия Ден вспоминала: "Самой старшей из четырех сестер-красавиц была Великая Княжна Ольга Николаевна. Это было милое создание. Всякий, кто видел Ее, тотчас влюблялся. В детстве Она была некрасивой, но в пятнадцать лет как-то сразу похорошела. Немного выше среднего роста, свежее лицо, темно-синие глаза, пышные светло-русые волосы, красивые руки и ноги. К жизни Ольга Николаевна относилась серьезно, была наделена умом и покладистым характером. На мой взгляд, это была волевая натура".

Софи Бухсгевден: "Ольга Николаевна была предана Своему Отцу. Ужас революции повлиял на нее гораздо больше, чем на других. Она полностью изменилась, исчезла Ее жизнерадостность".

Мы уже говорили о том, что Ольга, будучи подростком, переживала чувство влюбленности, позднее могла даже перенести какую-то скрытую от всех личную драму. Переписка Императрицы с мужем и самой Ольгой указывают на что-то подобное. В этих письмах мы найдем конкретный пример того, о чем шла речь выше, - как чутко и бережно относились Августейшие родители к чувствам своих детей: "Да, Н. П. очень мил. Я не знаю, верующий ли он. Но незачем о нем думать. А то в голову приходят разные глупости и заставляют кого-то краснеть". "Я знаю, о ком ты думала в вагоне, - не печалься так. Скоро с Божией помощью Ты его снова увидишь. Не думай слишком много о Н. П. Это тебя расстраивает". "Я уже давно заметила, что Ты какая-то грустная, но не задавала вопросов, потому что людям не нравится, когда их расспрашивают... Конечно, возвращаться домой, к урокам (а это неизбежно) после долгих каникул и веселой жизни с родственниками и приятными молодыми людьми нелегко... Я хорошо знаю о твоих чувствах к... бедняжке. Старайся не думать о нем слишком много, вот что сказал Наш Друг. Видишь ли, другие могут заметить, как Ты на него смотришь, и начнутся разговоры... Сейчас, когда Ты уже большая Девочка, ты всегда должна быть осмотрительной и не показывать Своих чувств. Нельзя показывать другим Свои чувства, когда эти другие могут счесть их неприличными... Помоги тебе Бог. Не унывай и не думай, что ты делаешь что-то ужасное. Да благословит тебя Бог. Крепко целую. Твоя старая Мама".

Действительно, у Великих Княжон не было никаких тайн от Александры Феодоровны. А сейчас многие ли дочери решатся открыть матери свое сердце?

В январе 1916 года, когда Ольге шел уже двадцатый год, начались разговоры о том, чтобы выдать Ее замуж за великого князя Бориса Владимировича. Но Императрица была против. Она писала супругу: "Мысль о Борисе слишком несимпатична, и Я уверена, что Наша Дочь никогда бы не согласилась за него выйти замуж, и Я Ее прекрасно поняла бы". Тут же Ее Величество добавляет: "У нее в голове и сердце были другие мысли - это святые тайны молодой девушки, другие их не должны знать, это для Ольги было бы страшно больно. Она так восприимчива". Как Мать, Императрица волновалась за будущее Своих Детей. "Я всегда Себя спрашиваю, за кого Наши Девочки выйдут замуж, и не могу Себе представить, какая будет Их судьба", - писала она с горечью Николаю Александровичу, быть может предчувствуя большую беду. Из переписки Государя и Государыни ясно, что Ольга жаждала большого женского счастья, которое обошло ее стороной. Родители сочувствовали ей, но наверняка задавались вопросом: есть ли пара, достойная их дочери? Увы... Когда началась Первая Мировая война, юная принцесса, так любящая уединение, склонная ко всему красивому, утонченному, вынуждена была выйти из стен своего уютного дворца.

Сестры милосердия Татьяна Николаевна, Ольга Николаевна, Александра Федоровна.

Во время Первой Мировой войны Ольга Николаевна, как и её мать и сестры, была сестрой милосердия. Сначала Великая Княжна была хирургической сестрой. Работа не из легких. Ужасы хирургических операций Ольга не смогла долго выносить. Быть сестрой милосердия она продолжила, но не в хирургическом отделение. Встречая на вокзале новых раненых, доставленных прямо с фронта, княжне не раз приходилось мыть больным ноги, и ухаживать за ними. Однако, себя княжны выдавали редко, на равных общаясь с простыми русскими солдатами. Во время войны, Ольга и её сестры были членами комитета помощи солдатским семьям, где проделали большую работу. Ольга много делала для блага общества, однако очень стеснялась своей публичности.

Т.Е. Мельник-Боткина: "Великая Княжна Ольга Николаевна, более слабая здоровьем и нервами, недолго вынесла работу хирургической сестры, но лазарета не бросила, а продолжала работать в палатах, наравне с другими сестрами убирая за больными".

"Первые годы войны, когда внимание всех было приковано всецело к фронту, совершенно, перестроили жизнь Великой Княжны Ольги. Из замкнутого круга Семьи с Ее простой, строго размеренной жизнью ей пришлось вопреки всем склонностям и чертам Ее характера повести жизнь работницы вне Семьи, а иногда и общественного деятеля... Часто Великим Княжнам приходилось Самим выезжать в Петроград для председательствования в благотворительных комитетах их имени или для сбора пожертвований. Для Великой Княжны Ольги это было непривычным и очень нелегким делом, так как Она и стеснялась, и не любила никаких личных выступлений" (П. Савченко).

Царевны Татьяна Николаевна и Ольга Николаевна

Забежим вперед и скажем, что ее сестра Татьяна, которой тесен был круг семейных обязанностей, на новых поприщах чувствовала себя как рыба в воде. Ольга же, похоже, не была создана для общественной жизни.

Каждый должен трудиться по мере сил, поэтому и в комитете, и в госпитале Великая Княжна Ольга работала меньше, чем Татьяна. Она, похоже, вообще была хрупкого здоровья. Но была ли она при этом принцессой на горошине?

С. Я. Офросимова: "Великую Княжну Ольгу Николаевну все обожали, боготворили; про нее больше всего любили мне рассказывать раненые. Однажды привезли новую партию раненых. Их, как всегда, на вокзале встретили Великие Княжны. Они исполняли все, что Им приказывали доктора, и даже мыли ноги раненым, чтобы тут же, на вокзале, очистить раны от грязи и предохранить от заражения крови. После долгой и тяжелой работы Княжны с другими сестрами размещали раненых по палатам. Усталая Великая Княжна Ольга Николаевна присела на постель одного из вновь привезенных солдат. Солдат тотчас же пустился в разговоры. Ольга Николаевна, как и всегда, и словом не обмолвилась, что Она Великая Княжна.

Умаялась, сердечная? - спросил солдат.

Да, немного устала. Это хорошо, когда устанешь.

Чего же тут хорошего?

Значит, поработала.

Этак тебе не тут сидеть надо. На фронт бы поехала.

Да моя мечта - на фронт попасть.

Чего же? Поезжай.

Я бы поехала, да Отец не пускает, говорит, что Я здоровьем для этого слишком слаба.

А ты плюнь на отца да поезжай.

Княжна рассмеялась.

Нет, уж плюнуть-то не могу. Уж очень мы друг друга любим".

Великая княжна Ольга Николаевна Романова беззаветно любила свою Родину и семью, очень переживала за больного царевича Алексея, порадовалась сестрам, сопереживала матери, и тревожилась за отца.

«Ольга Николаевна была предана своему отцу. Ужас революции повлиял на нее гораздо больше, чем на других. Она полностью изменилась, исчезла ее жизнерадостность» (С. К. Буксгевден).

Последнее день рождения старшей дочери Семья Царственных Мучеников отметила в 1917 году в Тобольске. «Дорогой Ольге, - писал Царственный отец, - минуло 22 года; жаль, что ей, бедной, пришлось провести день своего рождения при нынешней обстановке».

Романовы
«Счастьем» Великой Княжны оставался старший лейтенант Павел Воронов, она продолжала любить и молится за него. До самой своей смерти в ночь с 16 на 17 июля 1918...

Великая княжна Ольга Николаевна

Дневники дочерей Николая II длительное время хранились под надзором. Однажды доверительные строки, написанные Ольгой Романовой, прочла крымская исследовательница Марина Земляниченко. Она первой обратила внимание на литеру С., заменявшую имя возлюбленного принцессы: "Это была определенно начальная буква слова среднего рода, а не имени, потому что в дневнике встречаются только сочетания "мое С.", "любимое С." Зная, как в дружной и любящей царской семье были естественны ласковые обращения к друг другу - "сокровище", "солнце", "счастье", - можно с уверенностью говорить о том, что избранник великой княжны был счастьем, озарившим неведомым ранее чувством глубокой и нежной любви ее довольно однообразную жизнь."

кликабельно
Копия «Тайнописи» в дневнике великой княжны Ольги Николаевны. 1913 г.

С 1911 года в дневниках великой княжны Ольги Николаевны появляются сначала отдельные слова, а затем целые фразы, записанные придуманным ею шифром. Все фразы относятся к первому и пожалуй единственному увлечению княжны. Впоследствии фразы, зашифрованные княжной, будут разгаданы. И связаны они будут с именем лейтенанта Павла Воронова.По дневникам можно проследить, как увлечение быстро становится душевной потребностью все время видеть его, быть рядом с ним. Она отмечает каждый день, проведенный без него: "так гадко без моего С., ужасно", "без него пусто", "С. не видела и грустно". И бесконечно счастлива любой встрече с "милым", "дорогим", "золотым"...

Павел Алексеевич Воронов

Сопоставив дневники царевны с вахтенными журналами «Штандарта» и камер-фурьерскими журналами, удалось точно назвать это имя. Сердце принцессы Ольги покорил один из вахтенных начальников царской яхты мичман Павел Воронов. Паровая яхта «Штандарт» была плавучим домом семьи Романовых, и домом очень любимым. Жаркое крымское лето было противопоказано императрице, и потому летние месяцы Романовы проводили на борту яхты, крейсирующей в финских шхерах.

Яхта «Штандарт» на ялтинском рейде

Интерьеры кают яхты «Штандарт». Детская спальня

Интерьеры кают яхты «Штандарт». Моленная

Каюта великой княжны Татьяны на императорской яхте «Штандарт»

Кают-компания яхты «Штандарт»

А осенью «Штандарт» доставлял августейшую семью из Севастополя в Ялту. Случалось, что Александра Федоровна вместе с Ольгой и Татьяной наведывались в ходовую рубку корабля, украдкой совали вахтенным офицерам пирожные и конфеты, дабы скрасить нелегкую и ответственную службу. Цесаревич Алексей столь тесно общался с матросами, что выучился игре на балалайке и ни за что не хотел играть на более "благородных" инструментах.

Лейтенант Павел Воронов и великая княжна Ольга Николаевна на яхте «Штандарт». 1913 г.

Павел Алексеевич Воронов, 25-летний моряк, сын потомственного дворянина Костромской губернии. По окончании Морского Кадетского корпуса, получил назначение на крейсер "Адмирал Макаров" и отправился в заграничное плавание. В экипаже "Штандарта" мичман Воронов появился вскоре после прогремевшего на весь мир события - мессинского землетрясения. 15 декабря мощные подземные толчки сотрясли остров Сицилия. Его последствия были равнозначны взрыву атомной бомбы в Хиросиме: десятки тысяч людей оказались заживо погребенными под руинами Мессины и других сицилийских городов. Первыми на помощь пострадавшим от разгула стихии пришли русские моряки с кораблей "Слава", "Цесаревич" и "Адмирал Макаров", которые находились в Средиземном море в учебном плавании с гардемаринами Морского корпуса на борту. Среди них был и гардемарин Павел Воронов.

Мессина. Русские моряки извлекают людей из-под завалов. Декабрь 1908 г.

Вместе со всеми он вытаскивал из-под завалов раненых, переносил их в лазареты, отбивал налеты мародеров. Моряки вступали в горящий рушащийся город. Не было ни малейшей уверенности в том, что страшные толчки не повторятся вновь, и тогда гигантская волна могла сорвать стоявшие на якорях корабли и швырнуть их на берег. Рисковали все - от адмирала до последнего матроса. Мало того, что надо было разбирать руины, перевязывать раненых, успокаивать обезумевших от горя и страданий людей, приходилось порой отстреливаться от банд мародеров, грабивших полуразрушенный банк, магазины... "Отнимая денежный шкаф сицилийского банка у бандитов, - свидетельствовали итальянские репортеры, - русские матросы вынуждены были выдержать борьбу с кучкой грабителей, в три раза превосходивших их по численности. При этом шестеро моряков были ранены".

Мессина. Италия. Врачи и фельдшеры крейсера «Слава» оказывают первую помощь пострадавшим от землетрясения. Декабрь 1908 г.

Король Виктор Эммануил III послал русскому императору благодарственную телеграмму от имени всего итальянского народа: "В моей глубокой скорби спешу самым сердечным образом благодарить Тебя и Государыню за Ваше искреннее участие в горе, столь тяжело постигшем Италию. Несчастные потерпевшие никогда не забудут деятельную и великодушную помощь, оказанную Твоими славными моряками".

Павел Воронов в окружении царских дочерей, борт яхты "Штандарт"

Ольга представляла себе землетрясение по картине Брюллова "Последний день Помпеи". Тем значительнее казалось ей все, что пережил и совершил в Мессине отважный юноша. Возможно, именно с той поры и запал в ее сердце высокий молодой офицер, рассказывавший о страшных событиях с подкупающей простотой и скромностью. Он нравился всем - Николай II охотно выбирал его в партнеры по лаун-теннису, а старшие дочери - в кавалеры на танцах и в спутники на горных прогулках. Цесаревич Алексей, болезненный от природы, устав в пути, с удовольствием перебирался к нему на руки. Мало-помалу мичман, а с 1913 года лейтенант Воронов сделался непременным участником едва ли не всех общесемейных событий в Ливадийском дворце.

Цесаревич Алексей на руках старшего лейтенанта П.А. Воронова. Массандра. 1913 г. (Из семейного архива Вороновых-Клейнмихелей. Дар Е.В. Хазовой, племянницы П.А. Воронова, Париж)




Ливадия. Николай II и П.А. Воронов на теннисном корте 1913

Между хорошенькими княжнами и младшими офицерами яхты допускался легкий флирт, но была граница, которую никто не переступал. И все же молодые люди довольно серьезно увлеклись. На танцах Воронов чаще всего приглашает Ольгу, постоянно выражает радости при встречах с царской дочерью. Домочадцы и придворные не могли не заметить, что на балу, устроенном на «Штандарте» в день 18-летия великой княжны, она чаще всего и охотнее всего танцевала с мичманом Вороновым. И на яхте знали - раз Воронов наводит бинокль в сторону Ливадийского дворца, то значит, где-то на берегу мелькает белое платье старшей царевны.

Несомненно, что оба они, прежде всего Воронов, понимали всю безысходность своих отношений. Для него чувство долга и преданности своему Государю не позволяли питать хотя бы малейшую надежду на иной поворот судьбы. Для нее - еще был далек пример ее тетки, великой княгини Ольги Александровны, сумевшей отстоять чувство горячей любви к гвардейскому офицеру. По дневникам можно проследить, как увлечение великой княжны быстро становится душевной потребностью видеть его, быть рядом с ним. В дневнике она называет его С.(Счастье? Солнце?) - "С. не видела и грустно", "так гадко без моего С, ужасно"."... Ливадия. 13 сентября 1913 г. Сперва сидела дома из-за дождя, потом с Папа по виноградникам ходила. К завтраку были Н.П.(старший офицер яхты "Штандарт" Н.П. Саблин) С. ... Днем Папа пошел гулять с тремя свитными, а мы остались дома, и я не жалела, так как мое С. было и Н.П. Сидели у Мама в комнате. С. записывал на листе вещи для базара (благотворительного базара в Ялте. - Прим. М.З.), я сидела около. Так радовалась его увидеть. Вчера весь день не видела и мне его очень недоставало... Потом я для него на рояле поиграла и когда Папа вернулся, пили чай". Это одно из многих признаний великой княжны любви к Павлу, доверенных своему дневнику.



Великая княжна Ольга Николаевна. 1895-1918.
Страница дневника Ольги Николаевны за 1913 год

Но разве сохранишь девичью тайну от матери? Всерьез обеспокоенная нешуточным романом старшей дочери, Александра Федоровна ищет выход из положения. Проще всего было удалить нечаянного виновника проблемы, перевести в экипаж другой яхты или вообще сослать куда-нибудь в Сибирскую флотилию. Но августейшие родители нашли иное решение - более гуманное по отношению к лейтенанту и довольно жестокое по отношению к собственной дочери. Воронову дали понять, что его женитьба на графине Ольге Клейнмихель, племяннице фрейлины, более чем желательна.


Ольга Клейнмихель-Воронова

"Мы никогда теперь не узнаем", - говорит Марина Александровна, - "была ли помолвка с Ольгой Клейнмихель решительным шагом к развязке, выбранным самим Вороновым, или же августейшие родители, заметив особую нежность в отношениях своей своенравной дочери и гвардейского офицера, поспешили вовремя разлучить их, дабы избежать лишних пересудов и сплетен, всегда сопровождавших жизнь царской семьи?"..



Николай Второй в центре, Павел Воронов крайний справа

В ноябре 1913 года состоялась помолвка Павла Воронова и фрейлины Ольги Клейнмихель. Было ли это добровольное решение Воронова или же августейшие родители дали понять Воронову, что благосклонно отнесутся к женитьбе Воронова на Ольге Клейнмихель. На свадьбу Воронова прибыл сам Император со всей семьей. "Поехали в полковую церковь на свадьбу Воронова и О.К. Клейнмихель. Дай им Господь счастья." - так напишет в дневнике княжна Ольга.

Великая Княжна Ольга и Павел Воронов на борту яхты "Штандарт"

Яхта Штандарт. Флаги расцвечены в честь великой княжны Ольги Николаевны.
Ноябрь 1913

Но она продолжает любить Воронова! В ее дневниках по-прежнему слово "счастье" соотносится только с именем Павла: "С. видела! Благодарю Господа!.. Спаси его, Господи!" Спас его Господь от вражеских пуль во время Великой войны. Спас от унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись в дни революционного разгула некоторые офицеры "Штандарта". Спас от кровавых "вахрамеевских ночей" в Севастополе, которые учинялись в декабре 17-го и феврале 18-го. Он с честью выжил. В годы Гражданской войны выполнял опасные поручения штаба Добровольческой армии. А когда военное поражение белых стало очевидным, отбыл из Новороссийска в 1920 году на английском крейсере "Ганновер" в Стамбул. Вместе с ним была жена - Ольга Константиновна. Из Турции он перебрался в Америку, где и скончался в 1964 году в возрасте 78 лет.


Павел Алексеевич Воронов в Нью-Йорке

Погребен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в городке Джорданвилл, что в штате Нью-Йорк.

Она спасла своего возлюбленного от забвения. Кто знал бы его, кто помнил сейчас лейтенанта Павла Воронова, если бы не святое чувство Ольги, осенившее его на заре юности?

На могиле Павла Воронова стоит иконка с ликом мученицы великой княжны Ольги. Они встретились, как говорили в старину, за гробом.

В Ливадии у входа на Царскую тропу стоит стела в виде античной колонны, украшенной скульптурным портретом некой девы. Экскурсоводы утверждают, что это просто архитектурное украшение, но если вглядеться в этот каменный лик, невольно увидишь в нем черты старшей царевны - Ольги Романовой. Это единственный памятник двум разлученным сердцам.

Текст: Елизавета Преображенская

Дочь российского императора Николая II и императрицы Александры Федоровны (в девичестве Виктории Алисы Елены Луизы Беатрисы Гессен-Дармштадтской) Ольга была первенцем и родилась в первую годовщину бракосочетания родителей. А ещё это был день рождения её бабушки, вдовствующей императрицы Марии Федоровны. За год до этого только день рождение императрицы позволило отступить от траура по недавно умершему Александру III и сыграть свадьбу.
Родилась Ольга Николаевна крупненькой (10 фунтов, 55 см) и здоровенькой, хотя её матери эти роды дались очень тяжело. Имя получила традиционное, Ольг в династии Романовых было немало.

Ольга Николаевна в 2 года

Ольга Николаевна в 7 лет

Княжна Ольга в матросском костюме

В 14 лет, что тоже было традицией, "получила" свой полк. Ольга была назначена шефом (почётным командиром) 3-го Елизаветградского гусарского Её Императорского Высочества Великой Княжны Ольги Николаевны полка Русской императорской армии.

Ольга Николаевна в форме своего полка

Шалила, как все дети. Занималась пением, много читала. В отличии от, родившейся через полтора года, Татьяны, маминой дочки, Ольга была дочкой папиной. Была на него во многом похожа. С ним она была ближе, чем с матерью.

Великие княжны Ольга и Татьяна

Судя по описаниям фрейлин и учителей, Ольга была интровертом. Любила уединение и книги. Кота своего, Ваську, очень любила. Любила простую одежду, не любила роскоши, зато очень любила верховую езду...

Кстати учителя выделяли её среди остальных великих княжон, как самую способную, она всё схватывала на лету.

Ольга в костюме боярыни (1913г)

Фрейлина Анна Вырубова так описывала внешние особенности и характер Ольги Николаевны: «Ольга Николаевна была замечательно умна и способна, и учение было для нее шуткой, почему Она иногда ленилась. Характерными чертами у нее были сильная воля и неподкупная честность и прямота, в чем Она походила на Мать. Эти прекрасные качества были у нее с детства, но ребенком Ольга Николаевна бывала нередко упряма, непослушна и очень вспыльчива; впоследствии Она умела себя сдерживать. У нее были чудные белокурые волосы, большие голубые глаза и дивный цвет лица, немного вздёрнутый нос, походивший на Государев. "

Отмечают вспыльчивость и раздражительность и остальные. Стоит отметить, что Ольга единственная из четырёх сестёр могла открыто возражать отцу с матерью и очень неохотно покорялась родительской воле, если этого требовали обстоятельства. Но покорялась, куда деться...

Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия (раскрашенных снимков в сети немало, но этот самый приличный, на мой взгляд)

В 1912 должна была, но так и не состоялась помолвка великого князя Дмитрия Павловича Романова (1891-1942) с Ольгой, однако Александра Фёдоровна настояла на разрыве отношений между влюбленными. Дмитрий не скрывал своего резко отрицательного отношения к Григорию Распутину, а это Александру Федоровну коробило. Все мы знаем, чем закончилось это для Дмитрия Павловича и Распутина через 4 года.

Великая княжна Ольга Николаевна в парадном придворном платье

Во время Первой мировой войны имелся план брака Ольги с румынским принцем (будущим Каролем II(1893-1953)) . Но план не осуществился - Ольга Николаевна категорически отказывалась покидать Родину, жить в чужой стране, говорила, что она русская и хочет оставаться таковой.
Наверное это хорошо, поскольку принц Кароль с юности был известен эксцентричным поведением и скандальным образом жизни; по свидетельствам современников, страдал приапизмом (это такая штука...короче сами погуглите, мне неловко), толкавшим его на «сексуальные эскапады»; имел массу любовниц и так далее в этом духе.

Ольга в 19 лет

В январе 1916 года Великая княгиня Мария Павловна предлагала в женихи Ольге своего сына — Великого князя Бориса Владимировича Романова (1877-1943) . Ну, уж это совсем... 39 лет и 20! К тому же у князя Бориса уже была постоянная любовница (позже морганатическая жена), о которой все знали. Этот вариант был отклонен императрицей Александрой Федоровной. Она писала супругу: "Мысль о Борисе слишком несимпатична, и Я уверена, что Наша Дочь никогда бы не согласилась за него выйти замуж, и Я Ее прекрасно поняла бы ". Тут же Ее Величество добавляет: "У нее в голове и сердце были другие мысли - это святые тайны молодой девушки, другие их не должны знать, это для Ольги было бы страшно больно. Она так восприимчива " (об этих мыслях - чуть позже). Мария Павловна и до этого не очень любившая императорскую семью (а чего вот сваталась спрашивается тогда?) затаила обиду.

В те годы была у Ольги Николаевны душевная привязанность - старший лейтенант Павел Воронов , офицер паровой яхты «Штандарт». Это известно из её дневников, в них тайнописью она называет его "счастьем" и "солнцем"...

Павел Алексеевич Воронов

Ольга на борту яхты

Яхта «Штандарт» на ялтинском рейде

Паровая яхта «Штандарт» была плавучим домом семьи Романовых, и домом очень любимым. Жаркое крымское лето было противопоказано императрице, и потому летние месяцы Романовы проводили на борту яхты, крейсирующей в финских шхерах. А осенью «Штандарт» доставлял августейшую семью из Севастополя в Ялту. Случалось, что Александра Федоровна вместе с Ольгой и Татьяной наведывались в ходовую рубку корабля, украдкой совали вахтенным офицерам пирожные и конфеты, дабы скрасить нелегкую и ответственную службу. Вот тут где-то всё и началось...

Павел Алексеевич Воронов, на тот момент 25-летний моряк, сын потомственного дворянина Костромской губернии. По окончании Морского Кадетского корпуса, получил назначение на крейсер "Адмирал Макаров" и отправился в заграничное плавание. В экипаже "Штандарта" мичман Воронов появился вскоре после прогремевшего на весь мир события - мессинского землетрясения. 15 декабря мощные подземные толчки сотрясли Сицилия. Его последствия были равнозначны взрыву атомной бомбы в Хиросиме: десятки тысяч людей оказались заживо погребенными под руинами Мессины и других сицилийских городов. Первыми на помощь пострадавшим от разгула стихии пришли русские моряки с кораблей "Слава", "Цесаревич" и "Адмирал Макаров", которые находились в Средиземном море в учебном плавании с гардемаринами Морского корпуса на борту. Среди них был и гардемарин Павел Воронов.
Ольга представляла себе землетрясение по картине Брюллова "Последний день Помпеи". Тем значительнее казалось ей все, что пережил и совершил в Мессине отважный юноша. Возможно, именно с той поры и запал в ее сердце высокий молодой офицер, рассказывавший о страшных событиях с подкупающей простотой и скромностью.

Павел Воронов в окружении царских дочерей, борт яхты "Штандарт"

Он нравился всем - Николай II охотно выбирал его в партнеры по лаун-теннису, а старшие дочери - в кавалеры на танцах и в спутники на горных прогулках. Цесаревич Алексей, болезненный от природы, устав в пути, с удовольствием перебирался к нему на руки. Мало-помалу мичман, а с 1913 года лейтенант Воронов сделался непременным участником едва ли не всех общесемейных событий в Ливадийском дворце.

Ольга, император Николай II, Павел Воронов...

Молодые люди слишком увлеклись. На танцах Воронов чаще всего приглашал Ольгу, постоянно выражал радость при встречах с царской дочерью. Домочадцы и придворные не могли не заметить, что на балу, устроенном на «Штандарте» в день 18-летия великой княжны, она чаще всего и охотнее всего танцевала с мичманом Вороновым...

Великая княжна Ольга в 18 лет

Несомненно, что оба они, прежде всего Воронов, понимали всю безысходность своих отношений. Для него чувство долга и преданности своему Государю не позволяли питать хотя бы малейшую надежду на иной поворот судьбы.
Вскоре Воронову дали понять, что его женитьба на графине Ольге Клейнмихель, племяннице фрейлины, более чем желательна . Он не посмел ослушаться. В ноябре 1913 года состоялась помолвка Павла Воронова и фрейлины Ольги Клейнмихель. Позже на свадьбу Воронова прибыл сам Император со всей семьей. "Поехали в полковую церковь на свадьбу Воронова и О.К. Клейнмихель. Дай им Господь счастья ." - так напишет в дневнике княжна Ольга...
Но она продолжит писать о Павле в своем дневнике до последних дней. "Узнала, он жив. Благодарю Господа!.. Спаси его, Господи! " Спас его Господь от вражеских пуль во время войны. Спас от унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись в дни революционного разгула некоторые офицеры "Штандарта". Спас от кровавых "вахрамеевских ночей" в Севастополе, которые учинялись в декабре 17-го и феврале 18-го. Он с честью выжил. В годы Гражданской войны выполнял опасные поручения штаба Добровольческой армии. А когда военное поражение белых стало очевидным, отбыл из Новороссийска в 1920 году на английском крейсере "Ганновер" в Стамбул. Вместе с ним была жена - Ольга Константиновна. Из Турции он перебрался в Америку, где и скончался в 1964 году в возрасте 78 лет.

А Ольга? Великая княжна Ольга сестрой милосердия, как её сестры и мать, служила в госпиталях.
Т.Е. Мельник-Боткина: "Великая Княжна Ольга Николаевна, более слабая здоровьем и нервами, недолго вынесла страшную работу хирургической сестры, но лазарета не бросила, а продолжала работать в палатах, наравне с другими сестрами убирая за больными ".

"Первые годы войны, когда внимание всех было приковано всецело к фронту, совершенно, перестроили жизнь Великой Княжны Ольги. Из замкнутого круга Семьи с Ее простой, строго размеренной жизнью ей пришлось вопреки всем склонностям и чертам Ее характера повести жизнь работницы вне Семьи, а иногда и общественного деятеля... Часто Великим Княжнам приходилось Самим выезжать в Петроград для председательствования в благотворительных комитетах их имени или для сбора пожертвований. Для Великой Княжны Ольги это было непривычным и очень нелегким делом, так как Она и стеснялась, и не любила никаких личных выступлений " (П. Савченко).

Мои ранние воспоминания связаны с Почепом - одним из наших имений в Черниговской губернии. Изначально усадьба принадлежала графу Алексею Разумовскому, морганатическому мужу императрицы Елизаветы Петровны. Дворец из ста с лишним комнат был рассчитан на то, чтобы принимать и развлекать огромное количество гостей. Кроме многочисленных спален, гостиных, столовых, здесь были бальные залы и театр. В конце 18-начале 19 вв. было модно иметь собственную труппу из числа крестьян. В парке недалеко от усадьбы была наша церковь примечательная своим иконостасом - он был перевезен из московского храма, в котором венчались императрица Елизавета и граф Разумовский. С ранних лет меня, моего брата и сестер водили на церковную службу каждое воскресенье и перед моими глазами отчетливо предстает толпа крестьян в разноцветных одеждах.

Мой отец, Константин Клейнмихель, был шведского происхождения. Мой дед, Петр Клейнмихель, сражался в Бородинской битве. Во времена правления Николая I дед стал министром путей сообщения, он прокладывал железную дорогу из Петербурга в Москву, по сей день она считается лучшей в стране.

К.П. Клейнмихель

Моя мать была второй женой отца, он был на 25 лет старше ее. Его первая жена, графиня Канкрина, умерла молодой, оставив ему двоих детей. Моя мать была дочерью Николая Богданова, курского губернского предводителя дворянства. В семье родилось пятеро детей, совершенно разных по характеру.

Старшую сестру в семье называли Клер, потому что свое полное имя - Клеопатра - она ненавидела. Она казалась старше своих лет, это отражалось и на ее внешности, и на манерах. Будучи ребенком, она могла дружить со взрослыми. Нас, своих младших сестер, Клер называла "маленькими". Клер была фанатична в своем патриотизме, Россия была для нее всем. Она не любила поездки за границу и не могла находиться вдалеке от родины больше нескольких недель. Она очень не любила, когда мы, младшие сестры, общались между собой на французском. А однажды мы довели ее до слез, говоря, что она - яркий тип германской девушки.

Дима (Владимир) был следующим по возрасту. Он был хорош собой и очень умен, у него было очень развито чувство прекрасного, редкое для ребенка его возраста. Он был музыкален и играл на фортепиано и мандолине и, наконец, обладал чувством юмора, которого я более ни у кого не встречала. Он очень любил читать и предпочитал чтение играм с друзьями.

Натали (Тата) жила воображением и окружала себя сказочным миром. Куклы будто оживали в ее руках и она могла сочинять целые пьесы для них. Иногда она рассказывала нам длинные захватывающие истории. В играх Тата всегда была лидером. Если в игре была королева, ею становилась Тата, если ведьма, живущая в лесу и крадущая детей, то она была ведьмой. Она была лидером нашего маленького мира и это было так естественно, что никто из нас не противился этому. Однажды Тата предложила играть в христианских мучениц. Мы конечно же были мученицами, а Тата - палачом.

Элла (Елена) - доставляла больше всего неприятностей нашим гувернанткам. Она никогда не плакала и однажды, чтобы доказать свою храбрость, вырвала у себя клок волос и даже не вскрикнула.

Я была очень плаксивым ребенком, но никогда не плакала громко - слезы просто текли по щекам. Моей детской мечтой было научиться читать и едва мне исполнилось три года я начала умолять всех научить меня. Родители запретили мне учиться читать так рано, но к четырем годам я уже умела читать по-русски и знала латинские буквы.

Нас приучали с детства не только к посещению церкви, но и к миру балета."Спящая красавица", "Лебединое озеро", "Коппелия" и многие другие балеты нас очаровывали и мы потом неделями жили под их чарами.

Однажды мы сказали матушке, что хотим стать монахинями в Никитском монастыре, на это она ответила, что мы слишком малы для такого серьезного шага. "Тогда" - сказали мы, - "возможно мы можем поступить в Московский балет?"

Екатерина Богданова (Клейнмихель)

Мы были большой и дружной семьей и в основном общались между собой. Но однажды зимой мы познакомились и очень подружились с Великой княжной Марией и ее братом Великим князем Дмитрием. В это время они жили у своих дяди и тети Великого князя Сергея Александровича и княгини Елизаветы Федоровны. Мы вместе учились танцам, но уроки вскоре были прекращены в связи с трагической смертью Великого князя Сергея.

Мы с сестрами были на уроке, когда раздался чудовищный звук взрыва. Некоторое время спустя брат Дима вошел в комнату и сказал, что Великий князь убит. В этот же вечер мы присутствовали на первой панихиде в Николаевском дворце. Еще долго мы не могли оправиться от этих событий.

Раз в неделю в Москве мы проводили вечер в Николаевском дворце, где Великая княгиня организовала комитет помощи бедным. Юные девушки делал одежду, которая потом раздавалась нуждающимся. Позже княгиня основала Марфо-Мариинскую обитель.

В возрасте 17 лет Великая княжна Мария вышла замуж за шведского принца Вильгельма. Сестра Тата, которая была ближе всех нас по возрасту к княжне, была приглашена на свадьбу. Это был один из тех случаев, когда дамы облачались в придворное платье - наряд из бархата или шелка с отделкой из меха. К нему полагалось надевать кокошник с длинной вуалью.

Когда Элла закончила обучение, мама повезла ее и Тату в Петербург для выходов в свет - Москва после смерти Великого князя стала очень тихим городом. Моя старшая сестра, Клеопатра, к этому времени уже вышла замуж и жила в усадьбе мужа недалеко от Москвы.

Император Николай II с семьей приезжал в Ливадию — своею резиденцию под Ялтой. Я несколько раз видела царя на военных парадах, но всегда на расстоянии, и очень обрадовалась, когда однажды увидела его в Ялте. Он медленно ехал в открытом автомобиле вдоль набережной. Его сопровождали два генерала, а в другой машине было несколько офицеров императорской свиты; царь отдавал честь в ответ на приветствия народа.

После этого я часто видела, как император ездил по улицам Ялты, то с дочерьми, то с царевичем. Иногда юные великие княжны ходили с утра по магазинам с фрейлинами императрицы. Им нравилось, что можно смешаться с толпой и делать покупки, как все остальные, они были очень довольны, когда однажды их не узнали.

Позже, на балу у княгини Барятинской, я была представлена императору и двум молодым великим княжнам, Ольге и Татьяне. Последняя, на мой взгляд, была более симпатичной из них, но обе имели простые манеры, которые придают величайшее очарование любому человеку, особенно если он занимает столь высокое положение. Они были совсем неискушенными, и их лица светились от удовольствия и возбуждения.

Клер и Дима Клейнмихель

На этом празднике я встретила и своего будущего мужа, Павла Воронова, который был тогда офицером на Штандарте, яхте его величества. С его фамилией связана легенда: в пятнадцатом веке это имя было дано трем братьям, татарским князьям, которые обосновались на Волге после великого татарского нашествия. Про этих братьев говорили, что они «слетались на добычу, как вороны»! Это прозвище стало их русским именем, а татарское больше никогда не употреблялось.

О четырехлетней службе при царской семье Павел сохранил священные воспоминания.

Маленький цесаревич Алексей очень его любил — императрица однажды сказала мне, что он всегда держал фотографию моего мужа возле своей постели — и, конечно, мой муж был всецело предан мальчику.

Думаю, нельзя было не полюбить этого ребенка, который, кроме природного обаяния, завоевывал всех добротой своего сердца, отзывчивостью к чужим бедам — он всегда был первым помощником и утешителем — и терпением, с которым он переносил болезнь, время от времени делавшую его страдальцем.

Болезнь под названием гемофилия — это изменения в крови, которая в той или иной степени перестает сворачиваться. Самый незначительный неосторожный удар, падение или опасное напряжение могли вызвать страшное кровотечение. Внутреннее кровотечение почти невозможно остановить, что часто приводило маленького царевича на порог смерти. Эта ужасная болезнь передается по наследству, от женщин к сыновьям.

Только мужчины бывают ее жертвами. Дом принцев Гессенских был подвержен этому недугу, и когда императрица Александра, урожденная Принцесса Гессенская, однажды обнаружила, что она передала его своему единственному и обожаемому сыну, это привело ее в полное отчаянье. Думаю, легко понять, почему, когда самые известные врачи у его постели объявили болезнь неизлечимой, она решила поискать помощи где-нибудь еще.

В Ялте было еще много приемов, где я снова встречала молодого офицера, Павла Воронова, за которого, не пройдет и нескольких лет, мне суждено было выйти замуж; но по-прежнему меня очаровывает воспоминание об одном вечере — праздновании шестнадцатого дня рождения великой княжны Ольги. Бал в ее честь был дан в Ливадии.

Он начался с обеда, накрытого на маленьких столах, за пятью из которых председательствовали император и четыре его дочери. Красота крымского пейзажа, с высокими скалистыми горами, чьи мощные силуэты вырисовывались на фоне глубокого южного неба, сверкающего мириадами звезд; сады, полные цветущих роз, отдаленный рокот волн где-то внизу и прелестная молодая принцесса. Ее глаза сияют от удовольствия, на ее щеках румянец волнения — все это было как сказка, которая чудесным образом стала явью, и, даже не верится — я тоже была в ней.

Императрица появилась только после обеда. Она часто страдала сердцем, приемы ее утомляли, и вечная тревога за сына заставила ее долго избегать появления на публике. На ее лице обычно было выражение усталости и грусти, которые «общество» приписывало холодности, высокомерию и надутости. Это делало ее непопулярной, ее природная застенчивость возрастала, и непонимание приводило к озлобленности с обеих сторон. Однако в то время, о котором я говорю, я не чувствовала ситуацию; не обращая на все это внимания, я позволяла себе жить и брать от жизни столько радости, сколько возможно.

Следующей зимой мама взяла меня и Тату в Санкт-Петербург, и я была официально представлена ко двору, что означало быть представленной вдовствующей и молодой императрицам и всем великим княжнам. Мы находились в столице несколько недель, в течение которых нас часто приглашали на чай в Царское Село или проводить вечера с молодыми великими княжнами.

Тогда я была поражена переменой, которую увидела в императрице Александре. Дома, в интимном семейном кругу, она была совершенно другим человеком. Она была беспечной и счастливой и даже принимала участие в более спокойных из наших игр. Она проявляла ко всему огромный интерес и часто смеялась до слез над шалостями своих детей.

Все четыре сестры были очень разными. Старшая, Ольга, была очень умной и веселой и имела золотое сердце; но при этом она была довольно робкой, так что поначалу было проще с ее сестрой Татьяной, намного более общительной. Мария была воплощением доброты и доброжелательности; но самой забавной была Анастасия; она всегда была полна проказ.

«Анастасия — наш семейный клоун!» — однажды со смехом сказал моей матери император.

Все четыре девочки были в высшей степени русскими, и их мучила сама мысль о том, чтобы выйти замуж за пределы страны. Каждый раз, когда поднимался вопрос о браке с членом зарубежного королевского дома, Ольга умоляла родителей всерьез не думать об этом, так как она хочет остаться в России. Все они обожали своих родителей, и каждый раз, когда я их видела, я снова чувствовала себя в счастливой, дружной, очень русской семье.

В сентябре 1912 года Тата и я отправились в Стокгольм, куда мы были приглашены Великой княгиней Марией Павловной, принцессой шведской. Нам было отрадно видеть, как шведы и королевская семья любят Марию Павловну. Король Швеции пожелал познакомиться с русскими друзьями своей невестки и мы были просто очарованы его простыми манерами.

Весной я стала фрейлиной их величеств, двух императриц. Этот титул не подразумевает никаких обязанностей, кроме присутствия два раза в год на официальных приемах. Как внешний знак пожалованной почести, фрейлина надевает в официальных случаях бриллиантовые инициалы их величеств, закрепленные на голубой ленте ордена Св. Андрея. Во фрейлины принимали обычно в дни именин вдовствующей и молодой императриц. Именины императрицы Александры были шестого мая, а так как мой день рождения четвертого, я, к своему удивлению, получила шифр в качестве подарка на день рождения на два дня раньше срока — что было небольшим, но, по-моему, значительным примером доброты и вдумчивости императрицы.

Мы провели следующее лето в Ивне, а осенью я снова поехала в Крым, где опять встретила своего будущего мужа и стала его невестой. Я также снова начала, сперва, правда, с неохотой, принимать участие в праздниках — «выезжать», как это называлось.

Павел Воронов

В Ялте императрица организовала благотворительный базар и сама с четырьмя дочерьми торговала за прилавком. Толпы людей всех сортов и положений заполонили комнату, всем желающим было разрешено войти, и так как каждый, естественно, хотел купить что-нибудь из рук самой императрицы, она лихорадочно трудилась в течение нескольких дней распродажи.

Я с изумлением увидела, какой оживленной и довольной она выглядела назло всякой усталости. Все, что продавалось с ее прилавка, было сделано или лично ей, или ее детьми, а они работали месяцами перед базаром. Так как я торговала за тем же прилавком, я могла видеть всех людей, которые толпились вокруг него (среди них несколько крестьян), и особенно помню одну старуху, которая поймала руку императрицы и с благоговением поцеловала.

«Я всю жизнь мечтала увидеть вас, — сказала она, — и вот вы, наконец-то — дайте на вас насмотреться! Денег на покупки у меня нет, но я хотела вас видеть. Вот Господь и даровал мне эту радость. Храни вас Бог и всю вашу семью».

Вскоре после благотворительного базара княгиня Барятинская организовала представление в пользу неких благотворительных нужд. Это должна была быть пьеса, сопровождаемая живыми картинами. Мы с Татой приняли участие и в том, и в другом. Сюжет пьесы был следующим: в старинном заброшенном дворце старые портреты оживают в ночь, когда потомок его настоящих владельцев возвращается в родовое имение. Эта тема предоставляла широкий простор для демонстрации различных возможностей. Одни актеры пели, другие читали стихи, мы с Татой танцевали менуэт.

Репетиции нас очень волновали и радовали, в основном потому, что представление должно было состояться в настоящем театре, и мы знали, что собиралась присутствовать не только вся Ялта, но и императорская семья.

Наконец наступил вечер выступления, и все мы исполнились лихорадочного ожидания. Через маленькую дырку в занавесе мы видели, как народ хлынул в дом. Вскоре все ложи и кресла были заняты, стоял непрерывный гул голосов, обмен приветствиями, кивками и улыбками, пока не наступила внезапная тишина и весь зал не встал — император вошел в ложу в сопровождении четырех дочерей.
Почти сразу же поднялся занавес. Некоторые актеры страшно нервничали, и одна девушка, которая должна была петь, с трудом контролировала свой голос, так что первый звук, который ей удалось издать, был нелепым коротким писком.
Я видела, как император предупреждающе положил палец на колено своей старшей дочери, поскольку ее разбирало безудержное хихиканье. Она сразу же снова сделала серьезное лицо.

Когда пришла наша очередь, и газовая драпировка, которая скрывала нас из виду, бесшумно заскользила в сторону, и первые аккорды «Менуэта» Моцарта поплыли по воздуху, я почувствовала, что приросла к месту, и почти пожелала, чтобы сцена открылась у меня под ногами и поглотила меня. Мое сердце билось так громко, что мне казалось — оно заглушает музыку. Все же мы ухитрились выйти из нашей рамы и начать танец.

Когда он закончился, император хлопал и с улыбкой кивал в ответ на наш глубокий реверанс. Дом огласился единодушными аплодисментами. Но мы были разочарованы тем, что император не просил повторить наш танец. Мы видели, что молодые великие княжны обратили вопросительные взгляды на своего отца, который наклонился и с улыбкой говорил им что-то. Позже они сказали нам, что император заметил, как дрожали наши колени во время выступления, и, хотя танец ему понравился, у него не хватило духа заставить нас пройти через это еще раз.

На Рождество мы опять были дома, и начались приготовления к моей свадьбе. Я настаивала, потому что никогда не видела смысла в долгих помолвках, и моя мама согласилась, чтобы свадьба состоялась перед Великим постом. Жених приходил ко мне каждый день, как было принято, посылал мне огромные корзины с цветами — и, за всеми своими хлопотами, я не больше, чем любая другая девушка в Европе, предполагала, что 1914 год должен надолго запомниться по страшным причинам. Прямо перед моей свадьбой тетя дала костюмированный бал для меня в Санкт-Петербурге. Это был последний бал, на котором я танцевала перед ужасной, затяжной катастрофой войны и революции.

По старинной русской традиции и жениху, и невесте полагается иметь двух друзей, мужчину и женщину, изображающих их родителей, для благословения перед браком и помощи во время свадьбы. Этих псевдородителей следовало выбирать из людей, не состоящих в близком родстве между собой, и они не могли быть супругами. Первоначально настоящим отцу и матери даже не разрешалось присутствовать на свадьбе, чтобы помолвленная пара чувствовала себя свободной от груза сыновьего почтения и, соответственно, честно отвечала на вопрос священника о желании брака с человеком, которого выбрали родители.

Тата Клейнмихель в маскарадном костюме

Несмотря на утрату реального смысла, традиция сохранилась, и, по случаю моей свадьбы, царь и императрица оба выразили желание дать благословение моему жениху — но добавили с улыбкой, что, так как мужу и жене не разрешено давать его вдвоем, он должен будет выбрать между ними. Это, конечно, очень нас смутило, и Павел сказал, что он хотел бы получить благословение обоих их величеств, но, раз это невозможно, он просит ее величество стать его посаженной матерью. Великий князь Александр согласился выступить в качестве его «отца».

Свадьба была назначена на два тридцать пополудни. Павел должен был идти сначала во дворец, чтобы получить благословение ее величества, а оттуда — в церковь, где, по древней традиции, ему следовало вручить букет белых цветов своему шаферу, который бы принес их мне в знак того, что мой суженый меня дожидается.

Утром мне принесли пакет; в нем была золотая лампада в виде трех императорских орлов, поддерживающих крыльями розовую хрустальную чашу. В записке от великой княжны Татьяны говорилось, что это подарок мне от императрицы — она желала, чтобы лампаду зажгли перед иконой, которой она собиралась благословить моего будущего мужа.

Две мои замужние сестры с мужьями тоже прибыли из Санкт-Петербурга утром, и в доме царило огромное волнение. Однако я сумела сбегать на квартиру моего брата, который был сильно простужен. И он, и я были ужасно расстроены тем, что он не сможет присутствовать на моей свадьбе и особенно тем, что он не сможет быть шафером, и до последней минуты мы надеялись, что доктор разрешит ему прийти.

В два часа я была одета, фата приколота к волосам; оставалось только ждать. В два тридцать прибыл брат Павла, выступавший в роли шафера, с букетом белой сирени и роз; но он сказал, что нам придется подождать немного дольше, чтобы дать царской семье время приехать в церковь раньше меня. Когда пришло сообщение, что их величества выехали в церковь, одна из моих теть дала традиционное благословение, мать благословляла и целовала меня снова и снова, я села в машину с тетей и поехала в Феодоровский собор. Был сильный снегопад.

Один из кузенов, который должен был проводить меня к жениху, встретил меня на лестнице и повел в храм. Хор пел приветственный псалом. Я совершенно успокоилась, и, даже не поворачивая головы, замечала, казалось, каждую деталь. Павел, мой жених, один стоял в середине. Справа от него стояли их величества, четыре их дочери и еще несколько членов императорской семьи.

Царь надел форму Гвардейского Экипажа, к которому принадлежал Павел. Я поймала взгляд маленького царевича, который улыбался, выглядывая из-за цветов, украшавших место царской семьи в церкви; там была и огромная толпа родственников и друзей.

Затем священник подошел ко мне, соединил наши с Павлом руки, подвел нас к центру храма, и церемония началась.

Свадебная служба состоит из двух частей, обручения и венчания. Прежде первая часть имела место сразу после помолвки и была довольно независима от венчания; так может быть и сейчас, но, как правило, две церемонии объединяются. Во время молитвы на обручение пара обменивается кольцами; в нашей церкви и муж, и жена должны носить обручальные кольца, причем на правой руке.

После обручения священник подвел нас ближе к алтарю, на отрез розового атласа, который символизирует жизнь, что мы должны пройти рука об руку, и на нем мы стояли всю оставшуюся часть церемонии. Суеверие гласит, что тот, кто ступит на него первым, будет главенствовать в семейной жизни, и большинство женихов делают галантную паузу, чтобы дать невесте шагнуть первой.

Во время венчания над головами жениха и невесты держат венцы как символ Божьего благословения. Венцы должны быть надеты во время церемонии, но обычно они так тяжелы, что шаферы по очереди держат их над головами жениха и невесты. Следовательно, их всегда несколько. А у нас было по восемь для каждого. Так как мой брат был болен, моим первым шафером стал великий князь Дмитрий.

В нашей церкви все должны стоять в течение службы, за исключением слабых и больных, у нас есть стулья вдоль стен, которые можно взять при необходимости, но скамей нет. Садятся очень редко. Мы так привыкли к этому с детства, что можем стоять в церкви часами, не испытывая ни малейшей усталости.

Позже мама рассказала мне, что на моей свадьбе ее эмоциональное возбуждение, должно быть, стало заметным, потому что императрица, которая смотрела на нее с сочувствием, жестом пригласила ее сесть. Моя мать поклонилась, но покачала головой — она и подумать не могла занять место, в то время как императрица стояла. Царь, который следил за этой маленькой сценой, сразу ушел и принес стул для императрицы, которая затем с улыбкой пригласила мою мать последовать ее примеру и сесть, что мама с радостью и сделала.

Свадебная церемония завершается пением «Тебе, Бога, хвалим», а затем друзья и родственники могут поздравить новобрачных. Русские мужчины целуют, а не пожимают руку замужней дамы, и я почувствовала себя очень важной матроной, принимая эту дань моему новому положению. Однако в тот день мне была оказана совсем уж неожиданная честь. Как только я опустилась в глубоком реверансе перед императором, он любезным и непосредственным движением поднял мои пальцы к своим губам. Затем он привлек к себе Павла и расцеловал его.

Мы с мужем вместе поехали домой из церкви, и, когда мы вошли в гостиную, там стояли императрица и великий князь Александр, держа в руках традиционный большой черный каравай, увенчанный серебряным блюдцем с солью — символы благополучия и процветания. Позади них стоял император с детьми. Мы опустились на колени, чтобы получить благословение святой иконой, которую затем передали моему мужу вместе с хлебом-солью.

Когда императорская семья уехала, мы отправились приветствовать других гостей, и спустя несколько часов, после очередного визита к моему брату, уехали в заграничное путешествие.

Офицеру не полагалось брать большой отпуск, так что нам пришлось довольствоваться двадцатью восьмью днями; но мы были счастливы, и эти несколько недель явились ослепительной компенсацией за мрак надвигающихся лет.

В июле того же года Россию посетил президент Пуанкаре и мой муж должен был сопровождать его на протяжении всего визита.

Мой муж встретил меня и Тату на вокзале в Петербурге, когда мы приехали из последней суетной поездки в Ивню. Муж сказал, что морские офицеры пока еще не получали приказов, но мобилизация уже была объявлена.

Ольга Клейнмихель-Воронова

На следующий день Германия объявила войну России. В тот вечер мы с мужем долго бродили по улицам Петербурга, движение практически остановилось на Невском проспекте, где проходила процессия с иконами и национальными флагами.

В дождливую ночь вначале сентября мне пришлось сказать «прощай» своему мужу. Перед его отъездом великая княжна Ольга дала каждому из нас по маленькой иконке, которые мы с тех пор всегда носили. Это единственное напоминание о царской семье, которое нам удалось сохранить в годы революции.

В 1915 году муж Эллы погиб. Это событие шокировало всех нас. Элла была так счастлива в браке...

В январе 1917 у мужа начались проблемы с сердцем, и его вернули с фронта в Санкт-Петербург - точнее, Петроград. После осмотра врачебной комиссией в Морском госпитале ему было предписано уехать на два месяца на лечение на водный курорт Кавказа.

Перед отъездом мы были приглашены провести вечер с императрицей и ее детьми. Я какое-то время их не видела и нашла большую перемену в цесаревиче Алексее. Когда я последний раз была во дворце, императрица приняла меня в одной из детских, и царевича привезли туда в его постели. Он тогда оправлялся от одного из приступов своей ужасной болезни и выглядел очень худым и бледным. Все пытались развеселить его, и трогательна была нежная забота, с которой его сестры играли и ухаживали за ним. Императрица вязала что-то для комитета великой княжны Татьяны и время от времени улыбалась сыну, хотя ее глаза не теряли грустного и озабоченного выражения.

Но таким, как в этот раз, я цесаревича Алексея никогда раньше не видела. Он заметно подрос, прозрачность исчезла из его лица, у него были румяные щеки и по-настоящему здоровый вид. Каждый раз, когда императрица смотрела на него, ее лицо озарялось счастливой улыбкой.

Царевич все время держался рядом с ней, целовал ее лицо и руки время от времени, гладил волосы. Эта картина тесно сплоченной, счастливой семьи навсегда останется в моей памяти. Тогда я видела их в последний раз.

В начале февраля 1917 г. мы отправились в Кисловодск - небольшой город в Кавказских горах. Там мы лишь по слухам узнавали о событиях в Петрограде. Матушка, Тата и Клер были в столице, брат, получивший ранение на фронте, так же был отправлен в один из столичных госпиталей.Однажды утром мы получили от Таты телеграмму с известием о смерти брата.

Из Кисловодска мы отправились в Тифлис, откуда решили уезжать в Петроград. Наши попытки связаться с узниками Царского села оказались тщетными и мы уезжали из Петрограда с тяжелым сердцем. Мы брали с собой только летние вещи, надеясь на скорое возвращение, но муж убедил меня взять еще бриллиантовые серьги и нить жемчуга. Я отказалась брать остальные драгоценности так как боялась, что они потеряются или их украдут в гостинице. Если бы я только знала, что нас ждет, я бы забрала все и мы были бы спасены от очень тяжелых времен, которые нам предстояло пережить. Так, мы отправились в Севастополь. Новости, получаемые из Петрограда были все хуже.

Рождество и Новый год в 1918 году прошли грустно, но довольно спокойно. Я была подавлена, но счастлива была получить длинное письмо от великой княжны Татьяны из сибирского города Тобольска, куда была сослана царская семья. В нем она говорила, как счастливы все они были услышать о нас (я писала из Севастополя); что в мыслях и молитвах они всегда с нами; что наша фотография висит на стене возле ее кровати среди снимков ближайших друзей и родственников. Она также рассказала мне, как, с детства приученные к спорту, они страдали от недостатка упражнений, поскольку там был двор всего лишь двадцать на сорок футов для прогулок. Она предупреждала меня, что комиссариат читает все письма, которые они получают, прежде чем отдать им, и спрашивала меня, получила ли я письмо ее сестры Ольги. Я не получила; но даже сейчас у меня осталась слабая надежда найти его по тому адресу, на который, как я знаю, оно было послано. Это будет моя единственная память о прошлом, вместе с маленьким образком, ибо все остальное было потеряно.

Крымские историки разгадали одну из тайн царской семьи,

зашифрованную в дневнике великой княжны Ольги Романовой.

У старшей дочери Николая, расстрелянной в 1918 году, был шанс на спасение...

Дневники дочерей последнего русского императора долгое время хранились под особым надзором. Немногим было позволено заглянуть в них, хотя никаких государственных и политических тайн они не содержали. И вот однажды доверительные строки, написанные Ольгой Романовой, прочла неравнодушным взглядом крымская исследовательница Марина Земляниченко. Она первой обратила внимание на литеру С., заменявшую имя возлюбленного принцессы.

Великая Княжна Ольга Романова

Это была определенно начальная буква слова среднего рода, а не имени, потому что в дневнике встречаются только сочетания "мое С.", "любимое С." Зная, как в дружной и любящей царской семье были естественны ласковые обращения к друг другу - "сокровище", "солнце", "счастье", - можно с уверенностью говорить о том, что избранник великой княжны был счастьем, озарившим неведомым ранее чувством глубокой и нежной любви ее довольно однообразную жизнь.

По дневникам можно проследить, как увлечение быстро становится душевной потребностью все время видеть его, быть рядом с ним. Она отмечает каждый день, проведенный без него: "так гадко без моего С., ужасно", "без него пусто", "С. не видела и грустно". И бесконечно счастлива любой встрече с "милым", "дорогим", "золотым"...

Так чье же имя так тщательно скрывала великая княжна Ольга, доверяя только дневнику свою тайну, свою первую настоящую любовь? Сопоставив дневники царевны с вахтенными журналами "Штандарта" и камер-фурьерскими журналами, Марина Александровна сумела точно назвать это имя. Сердце принцессы Ольги покорил один из вахтенных начальников царской яхты мичман Павел Воронов. Она же нашла и уникальные фотографии гвардейского офицера, который, сам о том не ведая, стал тайным счастьем - "С." - великой княжны.

Мичман Павел Воронов

Паровая яхта "Штандарт" была плавучим домом семьи Романовых и домом - очень любимым. Жаркое крымское лето было противопоказано императрице, и потому летние месяцы Романовы проводили на борту яхты, крейсирующей в финских шхерах. А осенью "Штандарт" доставлял августейшую семью из Севастополя в Ялту. Случалось, что Александра Федоровна вместе с Ольгой и Татьяной наведывались в ходовую рубку корабля, украдкой совали вахтенным офицерам пирожные и конфеты, дабы скрасить нелегкую и ответственную службу. Цесаревич Алексей тот столь тесно общался с матросами, что выучился игре на балалайке и ни за что не хотел играть на более "благородных" инструментах.

Цесаревич Алексей с офицерами

Жизнь на яхте давала членам царской семьи возможность напрямую общаться со своими подданными, одетыми в матросские форменки и офицерские тужурки, без строгих условностей придворного этикета. Это рождало иллюзию тесного единства царя и народа. Увы, иллюзию...

Царская семья на яхте "Штандарт"

В экипаже "Штандарта" мичман Воронов появился вскоре после прогремевшего на весь мир события - мессинского землетрясения. Павел Алексеевич Воронов, 25-летний моряк, сын потомственного дворянина Костромской губернии.По окончании Морского Кадетского корпуса, получил назначение на крейсер "Адмирал Макаров" и отправился в заграничное плавание. 15 декабря мощные подземные толчки сотрясли остров Сицилия. Его последствия были равнозначны взрыву атомной бомбы в Хиросиме: десятки тысяч людей оказались заживо погребенными под руинами Мессины и других сицилийских городов. Первыми на помощь пострадавшим от разгула стихии пришли русские моряки с кораблей "Слава", "Цесаревич" и "Адмирал Макаров", которые находились в Средиземном море в учебном плавании с гардемаринами Морского корпуса на борту. Среди них был и гардемарин Павел Воронов. Вместе со всеми он вытаскивал из-под завалов раненых, переносил их в лазареты, отбивал налеты мародеров.

В царской семье живо обсуждали мессинскую трагедию и не раз расспрашивали о ней не просто очевидца, а одного из героев этих событий мичмана Воронова, волею морских судеб зачисленного в экипаж царской яхты.

Великие Княжны и Павел Воронов

Ольга представляла себе землетрясение по картине Брюллова "Последний день Помпеи". Тем значительнее казалось ей все, что пережил и совершил в Мессине отважный юноша. Возможно, именно с той поры и запал в ее сердце высокий молодой офицер, рассказывавший о страшных событиях с подкупающей простотой и скромностью. Он нравился всем - Николай II охотно выбирал его в партнеры по лаун-теннису, а старшие дочери - в кавалеры на танцах и в спутники на горных прогулках. Цесаревич Алексей, болезненный от природы, устав в пути, с удовольствием перебирался к нему на руки. Мало-помалу мичман, а с 1913 года лейтенант Воронов сделался непременным участником едва ли не всех общесемейных событий в Ливадийском дворце.

На палубе Императорской яхты "Штандартъ"

Воспитанные в спартанском духе царские дочери были начисто лишены высокомерия и жеманности. Они охотно общались с молодыми офицерами, в меру флиртовали и даже дурачились со своими подданными - играли в прятки, жмурки, пекли в костре картошку... Но была грань, за которую никто из приближенных никогда не переступал. Ольга же сама подступила к ней слишком близко. Домочадцы и придворные не могли не заметить, что на балу, устроенном на "Штандарте" в день 18-летия великой княжны, она чаще всего и охотнее всего танцевала с мичманом Вороновым. И на яхте знали - раз Воронов наводит бинокль в сторону Ливадийского дворца, то значит, где-то на берегу мелькает белое платье старшей царевны.

Дневник Великой Княжны Ольги.

Свою любовь Ольга доверила лишь страницам дневника и матери. Но разве сохранишь девичью тайну от матери? Всерьез обеспокоенная нешуточным романом старшей дочери, Александра Федоровна ищет выход из положения. Можно только представить, как обстоятельно обсуждалась деликатная тема на "родительском совете". Тем более что прецеденты были. Младшая сестра Николая II, единственная багрянородная дочь Александра III, принцесса Ольга настояла на своем замужестве с гвардейским офицером. Теперь же ее племянница, похоже, вознамерилась повторить былой семейный скандал. Однако ничто не должно было бросить тень на первую девицу империи, будущую королеву одной из европейских держав.

Проще всего было удалить нечаянного виновника проблемы, перевести в экипаж другой яхты или вообще сослать куда-нибудь в Сибирскую флотилию. Но августейшие родители нашли иное решение - более гуманное по отношению к лейтенанту и довольно жестокое по отношению к собственной дочери. Воронову дали понять, что его женитьба на графине Ольге Клейнмихель, племяннице фрейлины, более чем желательна.

Свадьбу назначили на 7 февраля 1914 года. На обручальных кольцах были выгравированы имена Павла и Ольги. Но увы, не Ольги Николаевны, а Ольги Константиновны Клейнмихель...

Ольга Клейнмихель-Воронова

Есть ли более жестокое испытание для души 18-летней девушки, чем присутствовать на свадьбе своего возлюбленного? Но именно это пришлось пережить принцессе Ольге. Семья Романовых присутствовала на бракосочетании лейтенанта Воронова и племянницы одной из фрейлин.

Ольгу тоже поспешили выдать замуж: по всем династическим канонам суженого для нее отыскали в Румынии - наследного принца Кароля. Но разве мог он стоять в ее глазах рядом с отважным и благородным моряком Павлом Вороновым? И августейшие родители, несмотря на всю политическую выгоду такого брака, не стали неволить старшую дочь.

"Спаси его, Господи!"

А ведь судьба давала Ольге реальный шанс избежать казни в Екатеринбурге. Румынский трон не дрогнул в 1917 году... Она отбросила этот шанс. Она продолжает любить Воронова! В ее дневниках по-прежнему слово "счастье" соотносится только с именем Павла: "С. видела! Благодарю Господа!.. Спаси его, Господи!"

Великая Княгиня Ольга Николаевна

И Господь не раз спасал отважного офицера. Спас от вражеских пуль во время Великой войны. Спас от унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись в дни революционного разгула некоторые офицеры "Штандарта". Спас от кровавых "вахрамеевских ночей" в Севастополе, которые учинялись в декабре 17-го и феврале 18-го.

Мессинское землетрясение повторилось в России, охваченной Гражданской войной, в евразийском масштабе. Образы брюлловского полотна осуществились наяву. Павлу Воронову наверняка пригодилась мессинская закалка. Он с честью выжил. В годы Гражданской войны выполнял опасные поручения штаба Добровольческой армии. А когда военное поражение белых стало очевидным, отбыл из Новороссийска в 1920 году на английском крейсере "Ганновер" в Стамбул. Вместе с ним была жена - Ольга Константиновна.

Знал ли он, какая участь постигла его возлюбленную? Конечно, слухи об убийстве царской семьи разошлись и по белому стану. Но это были слухи, и Воронов не хотел верить в худшее. Да и чем он мог помочь той, что дарила ему нежные взгляды? Их пути были разведены рукой неумолимого стрелочника.